КОНЦЕПТ «ЧЕЛОВЕК И ЖИЗНЬ» КАК ВАЖНЕЙШАЯ КАТЕГОРИЯ В ФИЛОСОФИИ ТВОРЧЕСТВА И КУЛЬТУРЫ МАКСИМА ГОРЬКОГО (по материалам его писем)

Полный текст

Непрерывная тысячелетняя русская национальная культура, развиваясь как бы незаметно и обновляясь постепенно и поступательно, тем не менее, предстает в своей истории отчетливо отмеченной закономерными и последовательными периодами своеобразных качественных скачков и сдвигов. Эти периоды, с одной стороны, демонстрируют исторически аккумулировавшиеся поэтапные результаты, итоги поступательного развития единой и общей русской национальной культуры, а с другой стороны, знаменуют собой начала, столь же закономерно задающие импульсы к дальнейшему расширению и углублению уже определившихся, а также потенциальных процессов движения вперед той же самой национальной культуры. Это естественно. По-другому культура с тысячелетней историей не может функционировать, удовлетворяя динамично меняющиеся общественные потребности соответствующего времени. Задача гуманитарной науки при этом состоит, в частности, и в том, чтобы выявлять и адекватно исследовать содержательную сущность и закономерности этих периодов, объективно и непредвзято оценивая их общественную для своей страны и общечеловеческую значимость. Сами же периоды, о которых идет речь, характеризуются разной протяженностью и не всегда легко поддаются разностороннему исчерпывающему объективированию. Чем период ближе к настоящему, чем менее он отодвинут от настоящего хронологически, тем труднее говорить о нем как об объективном и массово приемлемом феномене, на что совершенно справедливо указывал знаменитый историк русского языка и философ А.А. Потебня уже в начале своей научно-педагогической деятельности, имея в виду сам принцип восприятия общественным сознанием актуальных фактов и событий жизни. Вводя начинающих лингвистов в историю языка и в историю науки о языке, А.А. Потебня во вступительной лекции для студентов утверждал, в частности: «Будет ли человек наблюдать за своею личною жизнью или за жизнью своего племени, во всяком случае настоящее становится доступным наблюдению, лишь когда оно отодвинулось в прошедшее, стало следом. Т[аким] о[бразом], все науки о ч[елове]ке сводятся к изучению прошедшего, к истории языка, искусства, науки, религии, права, быта, полити[ческих] учреждений» [1. С. 59]. Такие периоды в культурно-историческом развитии можно называть и переходными. Глубинный их смысл в аспекте задач гуманитарной науки в конечном счете определяется отношением к человеку, - тем, какое место в них отводится человеку в качестве высшей ценности в жизни природы и его роли в обществе. Разумеется, что количество периодов упомянутого типа и гуманитарное их содержание в истории разных национальных культур разное. В новой же истории русской культуры, следовавшей за семью столетиями древнерусской и среднерусской истории, это XVII-XVIII столетия, когда личность человека, его язык, душевное состояние начинают выступать в качестве отдельного важнейшего предмета интереса и изображения в зарождающейся национальной литературе XVII в., как это видно уже, например, по произведениям протопопа Аввакума и демократической литературы эпохи, когда существенно расширяется «социальная база литературы», см., например [2. С. 3-4]. Воплощением вершины этого периода в научном и культурном плане являются личность и творчество Михаила Васильевича Ломоносова как ученого, мыслителя и поэта, гениального самородка из народной среды, знаменующего собой начало нового времени [3. С. 8; 4. С. 9-35]. С этого времени идет беспрецедентно интенсивный процесс становления русской национальной культуры, русской национальной литературы, русского национального литературного языка. Следующее за ним великое XIX столетие - это время расцвета классической русской литературы, ставшей признанным достоянием мировой культуры. Символ и воплощение этого периода, как и национальной русской культуры в целом, - гениальный Александр Сергеевич Пушкин, всеобъемлюще раскрывший мощь, силу, широту, самобытность, невиданную гуманистическую нацеленность русской национальной поэзии, неотъемлемой от универсализма восприятия и отзывчивости в отношении к культурам Запада и Востока. Именно Пушкин стоял у истоков яркой полифонии великой русской классической литературы XIX столетия. На первый план в литературе в этот период выдвигается уже другой принцип - принцип реализма в изображении человека, принцип его социокультурной детерминированности, характеризующий все содержание русской классической литературы. Но это богатейшее наследие русской литературы в течение длительного времени оставалось далеко недостаточно изучаемым и малодоступным простому широкому русскому и российскому читателю. Исключением не был даже Пушкин, на что совершенно справедливо указывал А.М. Горький в письме С. Цвейгу в 1925 году: «Наш величайший гений А. Пушкин был убит 90 лет назад, и только теперь начинают его читать, понимать всю его широту, глубину его таланта и восхищаться его духовной мощью» [5. С. 196]. Как и творчество Пушкина, так и вся русская классическая литература по-настоящему были открыты для всех лишь в советский период, когда была преодолена многовековая неграмотность большинства населения страны и когда литература стала важнейшей составляющей общеобязательного среднего и профессионального высшего образования в СССР. Более того, по стандартам культуры советского времени степень осведомленности в национальной литературе, знакомство с литературными новинками воспринимались как отличительная черта человека из общества, интеллигентности и развития личности. В этом, кроме всего прочего, состоит одна из многих выдающихся заслуг и М. Горького перед русской культурой, литературой, наукой и образованием в качестве настойчивого и авторитетного организатора и руководителя фундаментальных общегосударственных проектов, инициатором которых он был и оставался до конца жизни. М. Горький - это символ и главный выразитель содержательно-эстетической ориентации последнего периода русской литературы - литературы советской, которая благодаря его деятельности стала неотъемлемой частью единой и великой русской литературы XIX-XX столетий. Он был таким же гением-самородком из народа, как и Ломоносов, но жившим в другое время и гениально решавшим другие проблемы русской культуры. Составители двухтомной «Переписки Горького» совершенно справедливо писали во вступительной статье к ней: «Около семидесяти лет прожил на Земле удивительно одаренный природой Человек, пополнив замечательную плеяду русских самородков, - М. Горький (Алексей Максимович Пешков). Его духовное развитие, его блестящее восхождение к вершинам культуры - настоящий феномен века: не получивший систематического образования, Горький стал поистине энциклопедистом, образованнейшим человеком своего времени. Эпистолярное наследие писателя позволяет проследить сложный процесс роста его личности» [6. С. 5]. Между тем роль Горького в плане развития русской культуры в XX столетии не только совершенно не осмыслена и объективно не оценена до сих пор, но и старательно замалчивается с 1990-х годов. Горький - это один из гигантов русской литературы, литературно-художественной критики и культуры. Он органично соединял в себе творческие черты и универсализм гениальных его предшественников - Ломоносова и Пушкина в преломлении к умственным, художественно-эстетическим, общественным потребностям своего времени. В творчестве Горького главная тема - тема «человек в литературе» оборачивается совершенно новой гранью, дотоле невиданной в мировой практике, когда в качестве важнейшей, основополагающей задачи литературы провозглашается принцип - изображение человека как созидателя, как творца, к труду и воле которого восходит все сущее в обществе и культуре. В письме И.Е. Репину в 1899 году он писал, в частности: «Я не знаю ничего лучше, сложнее, интереснее человека. Он - все. Он создал даже бога. Искусство же есть только одно из высоких проявлений его творческого духа, и потому оно лишь часть человека. Я уверен, что человек способен бесконечно совершенствоваться, и вся его деятельность - вместе с ним тоже будет развиваться, - вместе с ним из века в век. Верю в бесконечность жизни, а жизнь понимаю как движение к совершенствованию духа» [7. С. 118-119]. Следовательно, жизнь и человек, по Горькому, - это такое единство, в котором бесконечная жизнь служит бесконечному совершенствованию человеческого духа. Мысль о величии человека, о величии природой заложенных его возможностей для совершенствования и для построения счастливой и справедливой жизни развивается им постоянно и является доминирующей во всей его философии жизни и культуры. Более того, даже бога он понимал «как неукротимое стремление к совершенствованию, к истине и справедливости» [8. С. 141]. Горький глубоко верил, «что лучше человека ничего нет на земле…» [8. С. 141]. «Всегда был, есть и буду человекопоклонником, - писал он в том же письме Л.Н. Толстому, - только выражать это надлежаще сильно не умею» [8. С. 141]. Эта мысль многократно повторяется Горьким и является для него определяющей в его философии жизни и художественного творчества. В одном из своих писем он, в частности, писал: «Для меня эта книга (Белых Г., Пантелеев Л. Республика Шкид. М. - Л., Госиздат, 1927. - З.Т.) - праздник, она подтверждает мою веру в человека, самое удивительное, самое великое, что есть на земле нашей (курсив наш. - З.Т.)» [9. С. 245]. Поэтому для Горького человек «важнее всех его верований и убеждений» [10. С. 151]. Люди - «самое ценное нашей земли, они наша посылка в будущее» [11. С. 403]. Та же мысль настойчиво проводится Горьким и в обращении к К.С. Станиславскому: «Обычно пишу: будьте бодры, верьте в жизнь и творческие силы человека (курсив наш. - З.Т.), а Вам этого писать не надобно, и - это так хорошо, так радует!» [12. С. 451]. А.С. Макаренко был в высшей степени прав, когда писал, обращаясь к Горькому: «…Ваша исключительная вера в человека, нечто единственное во всей мировой литературе (курсив наш. - З.Т.), помогает и нам верить в него» [13. С. 199]. Важнейшее качество человека, согласно Горькому, - это его включенность в деяния, его социальная активность по отношению к другим людям и к жизни в целом. «Мир держится деяниями, - писал он в письме Л.Н. Андрееву, - и - чем далее, тем более становится актуален, человек же, утверждающий пассивное отношение к миру, - кто бы то ни был, - мне враждебен, ибо я всю жизнь утверждал необходимость отношения активного к жизни, к людям. Здесь я фанатик» [14. С. 10-11]. То же самое, по Горькому, в принципе должно быть задачей воспитания любого человека независимо от его национальной и культурной принадлежности, чтобы жизнь во всем мире становилась лучше: «И вообще, всех людей необходимо воспитывать в любви к деянию, необходимо будить в них уважение к разуму, к человеку, миру» [15. С. 112]. Ум, разум человека при этом должен сочетаться с его умением чувствовать и сострадать. Ум, лишенный сострадания, не способен принести добро. «Людей умных, но не умеющих чувствовать, - не люблю, - писал Горький в письме И.Е. Репину. - Они все - злые, и злые низко. Равно не люблю людей - проповедников морали, тех, что считают себя призванными судить всех и вся. В них всегда вижу самомнение фарисея и готов зло смеяться над ними» [7. С. 119]. Одна из существенных составляющих концепта «человек» в понимании М. Горького, как и человека в его реальной жизни, - это вера «в незыблемость идеала и в свои силы твердо идти к нему» [16. С. 164]. Человек без идеала лишен стимула к совершенствованию. Идеал же немыслим без самоуважения, без чувства человеческого достоинства, которое облагораживает человека деяния, человека-созидателя: «Самоуважение - вот что облагораживает человека и дает ему силы. Самолюбие - нечто внешнее, нечто вроде шелковой юбки, самоуважение - это внутреннее, это как сок, как кровь. Оно воспитывается» [17. С. 209]. Согласно глубоко гуманистической философии жизни Горького, социальная значимость человека определяется его совершенством, а совершенство - внутренней цельностью, выражающейся в «желании видеть всех людей свободными внешне и внутренне, разумными, красивыми, товарищами, а не врагами друг друга». «Каждый такой человек, - продолжал он, - факел, зажженный в сумраке нашей трагической жизни…» [18. С. 318]. Совершенство же человека предполагает его свободу, неотделимую от мужества, от умения защищать ее: «Разве свобода возможна без мужества? Без силы? К черту людей без силы и мужества» [19. С. 268]. Достоинство человека планеты Земля состоит в том, чтобы быть «влюбленным в свою планету», далее - «в родину свою» - Россию, которая «как богата талантами» [20. С. 329]. О богатстве России талантами Горький писал не раз, и это было одним из его глубоких убеждений: «Все-таки Русь талантлива. Так же чудовищно талантлива, как несчастна» [21. С. 176-177]. Ту же мысль он подчеркивал, объясняя феномен Шаляпина в русском и мировом музыкальном искусстве: «Такие люди, каков он [Шаляпин], являются для того, чтобы напомнить всем нам: вот как силен, красив, талантлив русский народ! Вот плоть от плоти его, человек, своими силами прошедший сквозь тернии и теснины жизни, чтобы гордо встать в ряд с лучшими людьми мира, чтобы петь всем людям о России, показать всем, как она - внутри, в глубине своей - талантлива и крупна, обаятельна. Любить Россию надо, она этого стоит, она богата великими силами и чарующей красотой (курсив мой. - З.Т.» [22. С. 459]. Горький - художник, раскрывавший красоту России, высоко ценил простоту талантливых ее людей, о чем свидетельствует и его самохарактеристика в письме О.Д. Форш: «Я - „извиняюсь“ - очень русский, очень варвар и, как таковой, обожаю людей, живущих без „купола“ над ними» [23. С. 282]. И он был искренен, когда выражал как бы странное пожелание К.П. Пятницкому: «Желаю Вам никогда не видеть Америки, это доброе пожелание, уверяю Вас!» [24. С. 307]. Справедливость такого пожелания особенно убедительно звучит в наше время, в первой четверти XXI столетия, когда Америка превратилась в средоточие откровенного зла и поощряемых властью человеческих пороков. Для Горького-гуманиста принципиально важно было искать то лучшее, что есть в человеке, и это лучшее сделать целью, к которой люди должны стремиться в жизни для личного совершенствования: «Я всю жизнь искал в людях хорошие, бодрые чувства и - находил, хотя, говорят, я выдумывал их. Того, чего нет, - не выдумаешь» [25. С. 99]. Вместе с тем в минуты разочарования он с горечью говорил: «Очень много людей. Прискорбно мало человека!» [24. С. 307]. В представлении Горького «жизнь не так плоха, какой ее любят изображать в книгах, она ярче. И человек в жизни - лучше, чем в книге, даже и талантливой. Он - сложнее» [7. С. 118]. Естественная, не исковерканная жизнь - наслаждение. Исковерканную жизнь люди должны исправлять, «придавая ей форму одухотворяющую…». Одухотворяющая жизнь предполагает активное, созидательное участие в ней человека деяния, стремящегося к совершенствованию, ибо, как был убежден Горький, «лучше больше пережить, чем дольше прожить» [26. С. 37]. Именно с этой совершенно новой и историко-культурно востребованной темой человека и человеческой жизни Горький вошел в русскую литературу в кризисные 90-е годы XIX столетия, заслуженно скоро завоевав читательское и общественное признание. Все более распространявшимся упадочническим настроениям эпохи и пропаганде культа пессимизма и смерти Горький противопоставил образ Данко - героя, жертвующего собой ради других и ради жизни. В соответствии со сказанным задача литературы, согласно Горькому, состоит в том, чтобы «запечатлевать в красках, в словах, в звуках, в формах то, что есть в человеке наилучшего, красивого, честного = благородного» [27. С. 149-150]. Эти идеи и легли в основу той теории реализма в литературе XX столетия, который впоследствии получил название реализма социалистического, берущего свое начало, таким образом, в творчестве Горького и восходящего в конечном счете к лучшим традициям русской литературы XIX столетия. Художественное творчество Горького, следовательно, - это естественный, органичный и закономерный мост между русской литературой XIX и XX веков. Литература призвана воспевать человека, его красоту, которая неотделима от созидательного труда, считал М. Горький: «Бог создает соловья и паука, слона и блоху, и - всюду он великий творец, и во всем он художник, везде его любовь к жизни, везде напряженное стремление создать вещь как можно лучше, умнее и ярче. Человек во всей деятельности своей, - а в искусстве всего больше, - должен быть художествен, то есть красив и силен, как бог (курсив наш. - З.Т.)» [7. С. 119]. Горький, имея в виду роль и назначение литературы в обществе, писал в письме Д.Я. Айзману в ноябре 1904 г., что он любит «литературу, которая людям служит, и всегда горячо хочет видеть ее более сильной, яркой, смелой!» [28. С. 270]. Та же мысль подчеркнуто повторяется в письме И.С. Шмелеву в феврале 1910 г.: «Я просто - человек, влюбленный в литературу от юности моея, и всегда хочу видеть ее сильной, простой, ласковой, честной, красивой и еще красивой!» [29. С. 411]. В письме И.А. Бунину, отзываясь о его повести «Деревня» как о написанной «мужественно, даже, можно сказать, - героически», Горький восторгался: «Боже мой - какое великое явление русская литература и какую мучительную любовь будит она» [30. С. 434]. Литература призвана быть содержательной, убедительной, общезначимой для людей не только одного ограниченного отрезка времени или пространства. Именно поэтому «…задача литературы найти в жизни общезначимое, типичное не только для сего дня» [31. С. 403]. Нельзя забывать, наставлял Горький, что «литература у нас, на Руси, дело священное, дело величайшее» [32. С. 43]. Литература как «дело священное» преследует свою важнейшую цель и решает своими средствами жизненно важные для общества задачи, на которые Горький указывал, в частности, в письме Р. Роллану от 18 марта 1917 года: «Наша цель - возбудить в сердцах юношества социальный романтизм, настроение любви и доверия к жизни, к людям; мы хотели бы воспитывать героическое, мужественное отношение к действительности, хотели бы внушить человеку, что это он - творец и хозяин мира и на нем лежит ответственность за все грехи земли, точно так же, как ему слава за все прекрасное в жизни. Надо помогать человеку освобождаться от угнетающих его разум цепей личного, классового, национального, необходима горячая проповедь духовного родства всех со всеми, проповедь культурного объединения, всемирности, универсализма» [33. С. 111]. Горький имел все основания высоко ценить человека, потому что сам был человеком прекрасной души и исключительного доброжелательства, что подтверждали все, кто знал его и хоть как-то общался с ним. А.П. Чехов считал его «по натуре лириком», с мягким тембром души», не способным «грубить, шуметь, язвить, неистово обличать…» [34. С. 113]. 17 марта 1903 года Л.Н. Андреев писал В.Ф. Боцяновскому: «…Огромное влияние на мою судьбу оказал Горький. Он научил меня строгому отношению к работе и помог отыскать самого себя. Его благородная, почти нечеловеческая личность дала мне больше, чем все книги, которые я прочел, все люди, которых я знал. Я в жизнь поверил, узнавши Горького…» [35. С. 155]. В дарственной надписи на своей книге Л. Андреев называл его «энергичным собственником самой смелой, самой красивой души» [35. С. 155]. В письме в декабре 1901 г. он писал Горькому: «Ты рассердишься, а это правда, что лучшего человека, чем ты, я не видал, да и не увижу» [36. С. 199]. К.С. Станиславский, вспоминая свое знакомство с Горьким, утверждал, что «Горький сразу захватил» его «своим обаянием» [37. С. 192]. Учитель Горького по Тифлисской школе А.М. Калюжный писал, что в нем «горит огромное пламя» и учителем его «был сам бог» [38. С. 236]. Искренне благодарен был Горькому Ф.И. Шаляпин, который признавался в одном из своих писем: «Так хорошо я себя всегда чувствую, побыв с тобой, как будто выпил живой воды. Эх ты, мой милый Алексей, люблю я тебя крепко; ты как огромный костер - и светишь ярко, и греешь тепло. Дай бог тебе здоровья!..» [39. С. 38]. Потрясающе высоко отзывался о Горьком И.С. Шмелев, который в своем письме от 1 марта 1910 г. говорил, в частности: «И как родны Вы, и как Вы человечески хороши, русски хороши. Русски хороши. Это верно, верно. Ширь, простая сердечная ширь в Вас. Русская ширь, рожденная тоской, и огромность родных полей, вольной природы и души, томящейся, рвущейся и стискиваемой, которая стремится наполнить собой все вокруг, правду большую всем сказать, звать к великому счастью всех людей» [40. С. 413]. Продолжая свое восприятие Горького, И.С. Шмелев восхищался его человечностью: «Но скажу только, что самое светлое, что встречал я на своем коротком пути работника слова, это Вы, простой и душевный человек» [41. С. 417]. Все знавшие Горького с благодарностью восхищались его человеческими качествами. Так, Г.В. Плеханов, видевший, по его признанию, «много людей», «редко выносил из встреч с ними такой запас бодрости», какой «вынес при последней встрече» с Горьким [42. С. 49]. М.М. Пришвин считал, что «поразительная отзывчивость сердца» и «огромная работа» Горького «очень многим открыли глаза» [43. С. 235]. Об «удивительной отзывчивости и редкой заботливости Горького о людях» [44. С. 256] говорил Б.Л. Пастернак, который в его дарственной надписи на поэме «Девятьсот пятый год» «с почтительной и глубокой любовью» называл его «величайшим выраженьем и оправданьем эпохи» [45. С. 255]. По представлению Л.М. Леонова, Горький - «хороший человек, очень приятный, теплый, живой…» [46. С. 262-263]. С огромной благодарностью отзывался об отношении Горького к нему А.С. Макаренко: «Спасибо еще раз за Ваше великое человеческое внимание ко мне и за ласку» [47. С. 372]. И т.д. Таких свидетельств можно привести много. Горький пользовался большим международным влиянием и весом, что подтверждается и его перепиской с крупнейшими писателями Европы и Америки. Б. Шоу, приглашая Горького принять участие в «Книге памяти Шекспира», писал, обращаясь к нему, что «будет иметь высокое удовольствие включить уважаемое имя самого выдающегося писателя России» [48. С. 85-86] в эту книгу. Герберт Джордж Уэллс обращался к Горькому словами «Мой дорогой Горький» [49. С. 122]. На смерть Горького откликнулся телеграммой, высоко оценив разные грани его творческой деятельности: «Отошла в вечность еще одна из великих фигур, выдвинутых революционным процессом в России. Скончался мировой писатель. Его произведения остаются непревзойденным шедевром. Но значение Горького не исчерпывается художественной литературой в собственном смысле слова. Горький играл большую роль в том, что может быть названо “политикой сознания”» [50. С. 122]. Р. Роллан говорил, что Горький был «подобен высокой арке, соединяющей два мира, прошлый и будущий, а также Россию и Запад» [51. С. 107]. Ф. Нансен призывал Горького не пренебрегать своим здоровьем, потому что его «жизнь слишком драгоценна для всего мира, так же как и для… родины» его [52. С. 129]. Анри Барбюс считал Максима Горького «одним из самых значительных писателей, может быть, даже самым значительным», что «вытекает прежде всего из литературной ценности, то есть из блеска и мощи его творчества» [53. С. 145]. Стефан Цвейг обращался к Горькому только со словами «Мой дорогой, дорогой мэтр!» [54. С. 171], «Дорогой и великий Максим Горький!», называя его «великим художником» [55. С. 195]. В заключение оценок и суждений русских и европейских писателей о Горьком как о человеке великой души и гениальном писателе приведу слова самого писателя, адресованные Ф.И. Шаляпину, но относящиеся к характеристике российской действительности: «Не умеем мы ценить себя, плохо знаем нашу скудную и тяжкую историю, не понимаем ясно своих заслуг пред родиной…» [56. С. 36]. Едва ли кого можно поставить в XX столетии рядом с Горьким в его возвышенном и возвышающем отношении к человеку-созидателю, которое составляет основу его философии жизни и культуры. Едва ли кто в мировой литературе так разносторонне и с таким уважением представлял человека в качестве предмета художественного изображения и исследования, как это прослеживается в творчестве Горького. При этом понятия человек и жизнь, человек и общество образуют нераздельное единство. Можно уверенно утверждать, что Горький - наиболее яркий выразитель коллективистской ментальности русской национальной психологии. Это не может не быть поводом для формулирования существенных сторон и русской этнической философии и этнической ментальности в целом. Заслуги М. Горького перед Родиной, перед Россией и перед другими народами исторической России огромны, и он должен занять свое заслуженно высокое место в современной российской культуре и системе образования. Не подобает в угоду кому-то или в угоду каким-то преходящим сомнительным ценностям разбрасываться национальными гениями. На них, на их примере прежде всего должно строиться воспитание молодежи, воспитание ответственных членов общества, не лишенного своих ценностей, и ответственных граждан государства. Ситуация, которая сложилась в 10-20-е годы XXI столетия в России и в Европе, - убедительное тому доказательство.

Об авторах

Замир Курбанович Тарланов

Северный институт (филиал) Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России)

Автор, ответственный за переписку.
Email: vyou@yandex.ru
доктор филологических наук, профессор Российская Федерация, 185005, Республика Карелия, г. Петрозаводск, ул. Онежской флотилии, 51